Войска врангеля в крыму. Революция и гражданская война

Часть 1. Остров Крым.

Новороссийский пролог

Поздней осенью 1919 года Белая армия находилась в Центральной России, занимая позиции у городов Орла и Курска, готовясь нанести решающий удар по большевикам на московском направлении. Начавшееся в ноябре 1919 года наступление РККА поставило ВСЮР в тяжелое положение, где малочисленные армейские группы на растянутой территории не могли долго держать оборону. Зима 1919-1920 годов стала временем поражений Деникина, и он, теряя силы, стремительно откатился от Орла к реке Кубань. Особое Совещание планировало вывести войска за Кубань, где восстановить армию и со свежими силами весной начать новое наступление. Тем временем на основном фронте, протянувшемся от Азовского до Каспийского моря, происходили следующие события.

Фронт удерживался очень небольшими силами – добровольческими частями и казаками. 7 марта, после форсирования большевиками реки Кубань, силы белогвардейцев оказались разделены на 2 части. Левая часть получила приказ отступать к Новороссийску, а правая – к Туапсе. Добровольческий корпус и часть донцов погрузились на пароходы и 16 марта отплыли из Новороссийска в Феодосию и Севастополь.

Деникин возлагал свои надежды на умелую оборону Крыма Слащёвым: «Вместе с тем генерал Лукомский, опасаясь за Перекоп, неоднократно телеграфировал мне о необходимости замены Слащова «лицом, которое могло бы пользоваться доверием как войск, так и населения». Цену Слащову я знал. Но он твердо отстаивал перешейки, увольнение его могло вызвать осложнения в его корпусе и было слишком опасным. Такого же мнения придерживался, очевидно, и барон Врангель после вступления своего на пост главнокомандующего. По крайней мере, в первый же день он телеграфировал Слащову: «…Для выполнения возложенной на меня задачи мне необходимо, чтобы фронт был непоколебим. Он – в Ваших руках, и я спокоен ».

Генерал Лукомский охарактеризовал ситуацию с эвакуацией в Крым следующим образом: «После крупной боевой неудачи, следствием которой является не частичное поражение какой-то группы войск, находящейся на фронте, а отступление по всему фронту и общая потеря армией способности оказывать сопротивление последующему противнику, всегда наступает за развалом фонта развал тыла. Восстановить боеспособность армии возможно в этих случаях лишь при условии, если удастся вывести войска из-под ударов противника и затем пополнить и привести в порядок ».

В этих словах сквозит настроение командования о смене верховной власти и замене её на более надёжного человека, могущего организовать армию заново и держать оборону. Такой человек вскоре нашёлся. Деникин вызывал из Константинополя генерал-лейтенанта Петра Николаевича Врангеля, который прибыл в Севастополь 22 марта 1920 года на британском линкоре «Emperor of India».

В 12 часов дня в большом Дворце состоялось заседание командующих под председательством генерала-от-кавалерии Драгомирова А.М., на котором присутствовал Врангель. Деникин писал Драгомирову, что именно Военный совет должен избрать нового Верховного Главнокомандующего. Помимо прочего там решался не менее важный вопрос – продолжать борьбу с большевизмом или нет. Нота англичан Деникину от 2 марта, где требовалось немедленно вступить в мирные переговоры под угрозой прекращения снабжением и оружием, поставила остатки белой армии в критическое положение. Русские войска, лишённые лидера и материальной помощи, зацепившиеся за Крым, могли закончить свою эпопею в любой день.

Ввиду разногласий вопрос о выборе Главнокомандующего был отложен до 6 часов вечера, так как командующие были настроены весьма пессимистично. На совещании все находились под впечатлением от британской ноты и решили всё-таки избрать преемником Деникина генерала Врангеля. В это время сам Деникин связался по телеграфу с Драгомировым, чтобы узнать о решении Совета и, получив ответ, что новый Главнокомандующий избран, издал приказ по ВСЮР за №2899, где передал свои полномочия генералу Врангелю. Теперь возглавлять безнадёжную борьбу предстояло ему.

Его возможности хорошо оценил американский историк Э. Кронер: «По сути, Врангель был единственным русским генералом, имевшим авторитет как среди «русских частей» (цветных), так и среди казаков, входивших в состав Добровольческой армии. «…» Из всех генералов только Врангель пользовался доверием казачества, и поэтому мог командовать казачьими войсками».

Врангель стал не только тем генералом, который устраивал все части армии, он считался способным навести порядок, восстановить армию и продолжить борьбу.

Стратегия генерала Врангеля

Вступив в должность Верхового Главнокомандующего Вооружёнными силами Юга России, генерал Врангель сразу столкнулся с рядом опасных проблем. Первая проблема оказалась унаследованной ещё от Деникина. Верховный комиссар Великобритании де Робек обратился к Деникину с ультимативной нотой о переговорах с большевиками и обещании амнистии ВСЮР с угрозой прекратить всякую помощь. Врангель попросил у англичан 2 месяца срока на подготовку ликвидации Крыма и возлагал всю ответственность за переговоры и сам ход их ведения на правительство Великобритании, апеллируя к невозможности требовать у своей армии её же капитуляции.

Сама возможность мира действовала на войска совершенно разлагающе, армия и без этого была морально и физически истощена, устала и совершенно выбилась из сил. Огромная масса нежелательного элемента, занимавшегося грабежами и погромами, успела уцелеть и перебраться в Крым. Слащёв резко говорил, что это была не армия, а банда.

Самую точную характеристику сложившемуся положению дал Лукомский: «Вооруженных сил Юга России как армии не существовало, было только несколько отдельных частей, но слабого состава, сохранивших боеспособность. Остальные части при колоссально разросшихся тыловых учреждениях были в полном расстройстве. «…» Но вместе с этим, остатки вооруженных сил Юга России по своей доблести и по основным своим качествам, являлись великолепным материалом для создания отличной армии».

Этого нельзя было сказать о казаках, решившихся эвакуироваться – казаки совершенно потеряли боевой дух, лишившись оружия, лошадей, превратившись уставших и озлобленных людей. Поэтому командование возлагало все свои надежды и силы на Добровольческий корпус генерала Кутепова, чьи части сохраняли боеспособность и кое-какое вооружение. Правда, боеспособных были единицы, а остальные – больны, разоружены или ранены. Самая главная проблема состояла в том, что кормить эту ораву было нечем, а для эвакуации не было топлива, потому что рассчитывать на сопротивление большевикам с этой массой людей было бессмысленно, и Врангель уже тогда был готов к эвакуации этой армии.

Эвакуация могла и не состояться, так как Врангель знал, что угля не хватит даже на то, чтобы развести пары, а то, что Крым – это голодная пустыня, хором признавали все. Голодный Крым не мог прокормить всю стопятидесятитысячную армию – солдат, казаков, офицеров, юнкеров, служащих тыловых учреждений.

В мирное время Крым жил за счёт хлебородной Северной Таврии, а сейчас, когда она была в руках у большевиков, Крым оказался совсем без хлеба, а реквизиции войск отнимали у людей последнее, что озлобляло голодное и уставшее от войн население. Нехватка угля грозила парализовать морской и наземный транспорт, людей для пополнения войск тоже не было, артиллерия и кавалерия превратились в мёртвый груз – всех коней бросили в Новороссийске.

Снабжение топливом было поставлено под угрозу из-за британского ультиматума и потери угля Донбасса и нефти из Баку. Врангель прекрасно понимал, что пока его армия слаба, возможность эвакуации более чем реальна. Проблема топлива и прекращение снабжения хлебом Крыма встали перед Врангелем в полный рост. Отсутствие ресурсов могло быть восполнено их закупкой, а Шатилов сообщил, что казна совершенно пуста. Поэтому, по словам военного прокурора Калинина, положение Крыма было таково: «Идти вперёд – не с кем, отсиживаться не с чем».

Вот какие проблемы встали перед новым Главнокомандующим. Теперь ему требовалось выбрать такую линию поведения, которая позволит ему выиграть ресурсы, время и силы для продолжения борьбы.

Эта стратегия была наконец выбрана. Политическое кредо Врангеля в те дни было таково: «Не триумфальным шествием из Крыма к Москве можно освободить Россию, а созданием хотя бы на клочке Русской земли такого порядка и таких условий жизни, которые бы потянули бы к себе все помыслы и силы стонущего под красным игом народа ».

Этот план имел ряд расширений и сужений. Самый минимум был в выигрыше времени и топлива для эвакуации войск, расширенный – отсидеться в Крыму и постепенно расширять его базу, которая позволит ему перейти на самообеспечение. Первоначально планировалось занять северную Таврию и держать её по линии Бердянск-Пологи-Александровск-левобережье Днепра. Врангель надеялся на ресурсы Таврии, чтобы развернуть армию и укрепить экономику. Зерно пошло бы на экспорт, чтобы обеспечить казну валютой, позволило бы укрепить рубль и наладить снабжение армии продовольствием и топливом, чтобы дать нормальный жизненный уровень (в отличие от РСФСР, аграрная реформа должна была удовлетворить крестьян и дать хлеб).

8 апреля начальник Штаба армии генерал-лейтенант Махров предоставил Врангелю обширнейший доклад, где он излагал свои соображения по поводу назревших проблем ещё с зимы 1919-1920 годов. В докладе была представлена обширнейшая программа преобразований и целей борьбы, которая касалась и внутренней и внешней политики. Этот план и лёг в основу стратегии барона Врангеля.

Во внутренней политике Махров предлагал ориентироваться на союз со славянскими государствами – Польшей, Чехословакией, Королевством Сербов Хорватов и Словенцев, опираться на пророссийские силы на Украине. Предлагалось начать доверительные отношения с Америкой и Османской Империей и получать помощь оттуда, откуда ближе всего. В земельном вопросе предлагалось уничтожение крупного землевладения и наделения крестьян дополнительными наделами, при этом утвердить принцип неприкосновенности частной собственности и немедленно приступить к исполнению сего.

В разделе о народоправстве провозглашалось проведение выборов в Учредительное собрание на освобождаемых областях и привлечение выборных членов к работе правительства, декларировался принцип федеративности и требовалось немедленно восстановить работу земства. Рабочий вопрос предлагалось решить путём предоставления конституционных гарантий рабочим и немедленного удовлетворения их насущных нужд (восьмичасовой рабочий день, рабочее законодательство, гарантирующее пособия и пенсии, третейские суды и культурно-просветительские учреждения).

Наконец, обещались гарантии основных прав и свобод граждан, сотрудничество органов самоуправления с бюрократическими органами, реформа суда, экономическое восстановление освобождённых территорий, удешевление жизни.

В целом населению должны были гарантироваться законность и порядок, улучшение жизни, решение насущных вопросов и привлечение его к управлению страной. В борьбе с большевизмом лозунг «долой гражданскую войну» должен был привлечь уставших от чрезвычайных мер, голода и тяжкого труда людей.

Далее он переходил к собственно вооружённой борьбе. Во-первых, в основу должно было быть положено взаимодействие всех антибольшевистских сил с опорой на районы с сильным повстанческим движением против власти Советов. Этими районами должны были стать Дон, Кубань, Украина и Крым. На Кубани предполагалось создать ядро и центр вокруг державшегося в районе Сочи Улагая и его кубанцев, и, опираясь на повстанцев Баталпашинского, Лабинского и Майкопского отделов, совместно с горцами и терскими казаками действовать на Северном Кавказе.

Из эвакуированных донских казаков было необходимо создать мощный отряд и перебросить его на Дон, где поднять казаков на борьбу, т.к. надежд на самостоятельное восстание на обезлюдевшем и обескровленном Дону уже не было. На текущий момент предполагалось удержание крымского района путём обороны его перешейков и создания там мощной укреплённой полосы. Это была общая стратегия первых дней – непосредственная борьба, которую можно было вести имевшимися силами.

Далее Махров переходил к реорганизации армии. Он предлагал создание армии на регулярных началах, пересмотр отношений с казачеством – автономия Кубани и Дона с включением их вооружённых сил в общую борьбу. Насчёт регулярных частей Махров справедливо замечал, что возрождение старых полков Императорской Гвардии и Армии привело к огромным обозам и войсковым хозяйствам, а слово «добровольцы» у населения превратилось в синоним слова «грабители», ввиду чего необходимо переименовать ВСЮР в Крымскую Русскую Армию.

Он предложил организовать её в 3 корпуса: Добровольческий (цветные части), Крымский (оборонявший Перекоп) и Конный (остатки кавалерии), уменьшить количество частей за счёт роста числа бойцов в подразделениях, и беспощадно бороться с ростом тыла.

Не менее важным вопросом был флот, остатки которого стояли в Севастополе. Махров отметил, что его учреждения непомерно разбухли, и предлагал провести «чистку» флотских кадров, а сам флот использовать для рыболовства и сформировать из моряков части морской пехоты для отправки таковых на фронт.

В части доклада, посвящённой реорганизации армии, он затрагивал острую проблему – моральное состояние армии. Почти все в голос утверждали, что армия полностью разложилась, её дебоши и грабежи в Крыму отвращали от нее местное население и делали почти невозможной дальнейшую борьбу. Махров предлагал следующие меры: восстановление судов чести, аттестации командного состава, чистка негодного элемента в рядах армии, обязательное ношение полковых отличий, запрет на ношение воинской формы штатскими.

Для улучшения боеспособности войск и навыков офицерского корпуса – пополнить молодёжью военные училища, открыть новые курсы для подготовки офицеров, проводить обучения методам войны среди фронтового офицерства, вернуть юнкеров с фронта на обучение в тыл. Борясь с грабежами и прочим «добровольчеством», установить ответственность начальников за бесчинства подчинённых, запретить реквизиции и обеспечить войска деньгами, появление в пьяном виде считать достаточным для смертной казни и совершенно удалить всех женщин, кроме сестёр милосердия, с фронта.

Подготовка и снабжение армии должны были решиться следующим путём: нужно сократить тылы и ускорить возвращение в строй больных и раненых, провести мобилизацию мужчин от 19 до 34 лет и обучить их путём жёсткой муштры.

Снабжение на первое время получалось из-за границы, а в случае успеха на фронте – фуражировки на побережье. Что самое главное – нужно быть готовыми к эвакуации в любое время.

В докладе на всех предложениях Махрова стояли пометы Врангеля – верно. Фактически, генерал получил готовую программу, которую мог и хотел проводить в жизнь. Сущность любой военной диктатуры в сложную эпоху заключается в том, что она следует формуле «сначала успокоение – потом реформы». Суть подобной диктатуры определил позже в эмиграции русский философ И.А. Ильин (к слову – друг и единомышленник Врангеля): «Диктатура имеет прямое, историческое призвание – загородить дорогу хаосу, прервать политический, хозяйственный и моральный распад страны. «…» Итак, национальный диктатор должен будет: 1) сократить и остановить хаос; 2) немедленно начать качественный отбор людей; 3) наладить трудовой и производственный процесс 4) если нужно будет, оборонить Россию от врагов и расхитителей; 5) поставить Россию на ту дорогу, которая ведёт к свободе, к росту правосознания, к государственному самоуправлению, величию и расцвету национальной культуры».

Осуществление всех этих планов, повторюсь, было возможно лишь при наличии помощи от союзников, которых пока у Врангеля не было.

Часть 2. Враги и союзники

Англичане и большевики: дружба по расчёту

Произошедшие в марте 1920 года события заложили основу развития отношений между сторонами. Белое Движение, после своего полного разгрома перестало существовать как реальная сила, и все престали воспринимать её всерьёз. В марте Великобритания предъявила Деникину ультиматум с требованием немедленно начать мирные переговоры с большевиками. Лондон, видя его поражения, ещё в феврале решился на беспрецедентный шаг – снятие экономической блокады с РСФСР. Англичане, располагая воинскими контингентами в Закавказье и в Персии, имели контроль над столь необходимой русским в Крыму нефти, что в свою очередь диктовало положение Великобритании по отношению к большевикам, угрожавшим Кавказу.

Ослабление и падение русских войск, большевистская пропаганда, сосредоточение в азиатских степях частей Туркестанского фронта РСФСР волновали англичан возможностью выхода большевиков на границы с Персией и Афганистаном, так как это привело к подъёму антибританских движений в колониях и контролируемых Лондоном странах. Опасаясь потерять британский контроль над оккупированными и коронными территориями, Керзон всё-таки хотел достичь какого-нибудь компромисса с Москвой.

Суть заключалась в том, что Лондон откажется от поддержки остатков белых войск в Сибири и в Крыму, а Москва взамен откажется от вмешательств в дела балтийских республик, Афганистана Персии и Турции. Таким образом, большевики оказались бы повязаны договорными обязательствами с Лондоном и не могли бы угрожать британскому присутствию на Востоке.

Сами же большевики ввиду полного разгрома белогвардейцев устремились на Кавказ к бакинской нефти. С захватом областей Юга России большевики начинали использовать их ресурсы – уголь, соль, хлеб, но им также остро требовалась нефть. Ленин в письмах Фрунзе настойчиво требует ускорить движение к нефти и её вывоз для использования. После победы над Деникиным и во время добивания остатков ВСЮР на Кавказе Ленин телеграфирует Орджоникидзе: «Взять Баку нам крайне, крайне необходимо! Все усилия направьте на это ».

Англичане же, располагая двумя слабыми батальонами в Батуме, 19 апреля на конференции Антанты в Сан-Ремо решили усилить свои силы батальонами французов и итальянцев, рассчитывая сделать Батум свободным портом до окончательного соглашения между Грузией, Арменией и Азербайджаном.

Англичане не считали Батум русским городом на основании Брест-Литовского мирного договора, передавшего его туркам, и это давало им право решать судьбу города. Выдвижение большевиков на Кавказ напрямую ставило под угрозу интересы Лондона на Кавказе, на Чёрном море и в Персии, что обострило, начавшиеся было улучшаться после Копенгагенских соглашений англо-советские отношения. Правда, сама идея торговых переговоров всё ещё лоббировалась Ллойд-Джорджем в Сан-Ремо.

Великобритания ввиду краха Деникина отказалась от стратегии поддержки Белого Дела и перешла к попыткам переговоров и договоров с большевистским правительством. Ещё в феврале советская делегация подписала соглашение в Копенгагене с Великобританией по обмену военнопленными, и на конференции в Сан-Ремо Ллойд-Джордж начал активно пытаться заключить торговый договор с большевиками.

Развитие революционных событий в Германии и подготовка Польши к войне отвлекли силы большевистского руководства на Запад, дабы осуществить там свою заветную мечту – начать мировую революцию. 29 апреля правительство Пилсудского объявило войну РСФСР. Вот тут-то большевики поняли, какую ошибку они допустили в конце марта – начале апреля с Крымом, оставив в своих тылах опасный плацдарм непримиримых антисоветских сил.

В пуках большевиков была бакинская нефть и кубанский хлеб, придававшие им решимости для начала переговоров о торговле с англичанами и для окончательной расправы над Врангелем. В Лондоне 31 мая начались переговоры с торговой делегацией РСФСР. Предлагалось послать Литвинова, который бы заодно и обсудил вопрос переговоров, но высший совет Антанты в Сан-Ремо решил, что Литвинов займётся только пропагандой под маской торговых переговоров, ведь целью Великобритании было достижение только торгового соглашения.

25 мая в Лондон прибыла советская торговая делегация. Её возглавил Красин, который был охарактеризован Ллойд-Джорджем как «хороший бизнесмен, могущий принести нам пользу ». Красин вёл переговоры, апеллируя к миру с Польшей и к необходимости восстановления инфраструктуры в РСФСР, обещал после решения данных вопросов поставить Великобритании 15 000 тонн зерна, а также подчёркивал усиление власти Советов и патриотический подъём в результате нападения Польши. Переговоры окончились ничем, но Лондон не вернулся к стратегии поддержки белогвардейцев.

Всё это происходило на фоне англо-французской борьбы за сферы влияния на Ближнем Востоке ввиду готовящегося подписания мирного договора с Османской Империей. Этим и воспользовался Врангель с целью найти себе союзников.

Курс на Францию

Основной тыловой базой армии Врангеля стал Константинополь, где совершались закупки всего необходимого. С размещением воинских контингентов Антанты на территории Османской Империи русские наладили сотрудничество с союзниками и военные поставки. Укрепление французского влияния в Черноморском регионе началось ещё с осени 1919 года, а активная фаза пришлась на март-апрель 1920 года. Французский министр Мильеран мог воспользоваться этим для давления на султана. Попытки восстановления французского влияния на Османскую империю настораживали Лондон, о чём с тревогой доносил де Робек. Эта борьба поставила на повестку дня французской дипломатии вопрос о поиске поддержки в переговорах с Лондоном.

Именно это стало одним из факторов франко-британских противоречий, которые использовал Кривошеин на переговорах, надеясь заставить Париж сыграть в пику Лондону. Также присутствие союзных сил Франции, начавшей дрейф в сторону Врангеля, стало удобным фактором для миссии Лукомского, который напрямую вёл переговоры, получал топливо и оружие и отправлял на зафрахтованных французских пароходах грузы воюющим русским солдатам. Сам Лукомский считал обязанностью Великих держав бороться с большевизмом во имя спасения самих же Великих держав, иначе могло возникнуть милитаризированное и ненавидящее Европу образование от Рейна до Китая – от которого их уже никто не спасёт.

Именно во Франции, с помощью ещё Императорского посла Маклакова, Врангель начал действовать руками другого, не менее известного Императорского министра – А.В. Кривошеина. Вызванный из Белграда Шатиловым, он отправился в Париж – давить на союзников-французов. В это время, 17 апреля, лорд Керзон отправил ноту наркоминделу Чичерину, где содержались требования амнистии ВСЮР. В это же время французское правительство послало телеграмму, в которой выразило поддержку армии Врангеля. Тем временем у большевиков начались совсем другие проблемы, которые отвлекли все их силы от Крыма, где осталась в качестве заслона лишь 13 армия.

Париж решил ослабить влияние Лондона на Востоке. Так как большевики вели войну с Польшей, союзницей Франции, то глава кабинета министров А. Мильеран решился поддержать Врангеля. 23 апреля генерал Манжен прислал Струве телеграмму в Париж: «Французское Правительство будет согласовывать свои действия с Правительством Великобритании, дабы поддержать генерала Врангеля, предоставляя ему всю необходимую материальную поддержку, пока он не получит от советов условий перемирия, обеспечивающих его армии соответствующее положение».

Просоветская позиция Ллойд-Джорджа в Сан-Ремо толкнула Мильерана и его «Национальный блок», настроенный антисоветски, на путь поддержки Врангеля. Поездка в Париж П.Б. Струве и его знакомство с Э. Пети, начальником канцелярии Мильрана, сыграло большую роль в признании Францией Врангеля de facto.

Кривошеин по старой дружбе написал Морису Палеологу, возглавлявшему министерство Иностранных дел, письмо с просьбой о помощи Врангелю, и Палеолог ответил: «Мой дорогой министр, я не преминул представить ваше письмо от 7 мая вниманию г. Председателя Совета министров, министра иностранных дел. Мне приятно дать вам заверение в том, что французское правительство признаёт значение области, ставшей последним убежищем русских патриотов, конечным прибежищем русского правопорядка и русской совести. Пока генерал Врангель не получит необходимых гарантий безопасности для его войска, мы приложим наши старания для того, чтобы оказать ему помощь продовольствием и снаряжением, чтобы позволить ему защищаться против нападений большевистских сил, и наш черноморский флот будет скоро продолжать противиться всякой высадке на крымском побережье. Наконец, если сопротивление не сможет продолжаться, мы примем участие в пределах максимальных возможностей в эвакуации полуострова ».

Теперь Врангель начал получать от союзников снабжение в Крым. Англичане, несмотря на переговоры с Советами, всё ещё не выходили из игры, а Франция помогала ему как союзница воюющей с большевиками Польши. Итак, с апреля месяца Врангель получил от союзников денежную помощь в размере 14,5 млн франков через Де Робека, также был прислан пароход «Мальборо» с 18 000 пудами угля на борту и начаты поставки транспортов с бензином из Батума.

В отношении поддержки Врангеля Францией примечателен инцидент, случившийся с французской канонерской лодкой «La Skara» у Очакова. 3 мая «La Skara» производила наблюдение на рейде крепости Очаков, что вызвало огонь с советской стороны; удачным попаданием канонерская лодка была повреждена и выбросилась на мель. Экипаж был взят красноармейцами в плен и заключён в казематах крепости. 7 мая на рейде появилось 5 кораблей, в том числе дредноут, и французское командование выдвинуло коменданту Очакова ультиматум – отпустить пленных, угрожая открыть огонь, что возымело эффект. 9 мая экипаж «La Skara» был отпущен. Сам по себе этот эпизод иллюстрирует готовность Франции поддерживать нового союзника силой, и это вселяло во Врангеля надежды на успех задуманной стратегии.

Теперь наступало время сражений.

Источник: Михайлов Б. Д. В бурях революции // Мелитополь: природа, археология, история. - Запорожье: Дикое Поле, 2002.

Летом 1920 года Добровольческая армия, перешедшая под командование барона Врангеля, начала боевые действия против Страны Советов. Как подметил русский эмигрант З. Ю. Арбатов: «Из Мелитополя частенько, действительно, по-змеиному выползали врангелевские части... и, впуская жало в красные полки, снова убегали на длительную паузу». А одним из таких «выползаний» из Крыма был морской рейд в сторону Мелитополя. Так, 6 июня 1920 года корпус генерала Слащева на 28 морских транспортах подошел к берегу в районе с. Кирилловки и под прикрытием орудий начал высадку десанта. В задачу генерала Слащева входило: захватить Мелитополь, перерезать железную дорогу в районе Перекопа и ударить в тыл Красной Армии.

Десант Слащева удался на славу! Немногочисленные красные защитники 13-й армии не смогли противостоять врангелевскому десанту. После непродолжительных боёв 10-12 июня Мелитополь был взят слащевцами.

Управление 13-й армией, во главе которой стоял И. X. Паука, было расстроено. Армия несла потери и отступала, бросая обозы и даже раненых. Правда, вскоре командование делает перегруппировку регулярных сил и приводит тыл в порядок, пополняет за счет добровольцев и перебежчиков численность армии, а также разрабатывает план новых боевых действий.

Так, Латышская и 52-я стрелковые дивизии должны были развить наступление в районах Берислава через Каховку на Перекоп, а 3-я, 46-я и 15-я стрелковые дивизии, 2-я стрелковая бригада 23-й стрелковой дивизии из с. Жеребца и Орехова должны были нанести удар «с севера на Мелитополь».

23 июня 1920 года конница Д. П. Жлобы прорвала фронт Донского корпуса врангелевской обороны. В течение пяти дней шли бои в районе реки Юшанлы, но прорвать оборону красным не удалось. Линия обороны приняла позиционный характер.

4 июня 1920 года в Мелитополь впервые приехал барон Врангель. Главными его целями были ознакомление с боевой обстановкой на Молочной-Юшанлы, а также переговоры с местной буржуазией на предмет оказания ей помощи в проведении земельной реформы.

Очевидец тех событий А. А. Валентинов рассказывал:

Главнокомандующий впервые ездил в освобождённый Мелитополь. Прибыл под вечер и со станции проехал на автомобиле в церковь. На улицах было немало народа. Многие кричали «ура», хотя большинство населения все еще не верит своему избавлению и, опасаясь возвращения красных, боится даже открыто высказываться. Слышавшие речь Главкома, которую он произнёс с параперты (возвышение у входа в здание) к народу, утверждают, что он очень резко говорил об еврейском засилии и обещал вырвать народ из рук евреев.

Советское правительство и военное командование понимало, что без поддержки местного населения, без его активных действий против врангелевской армии победить будет трудно.

Однако особого успеха красные полки не имели... Командующий армией И. Уборевич, желая исправить сложную ситуацию, предложил М. Фрунзе использовать в боях Повстанческую армию батьки Махно.

20 сентября 1920 года командование Красной Армии заключает с Махно новое «Военно-политическое соглашение Революционной повстанческой армии (махновцев) с Советской властью», в котором отмечалось, что «Повстанческая армия махновцев ввиду этого (смертельной опасности для страны Советов - авт.) решила прекратить военную борьбу с Советским правительством».

В это время советско-врангелевская линия фронта проходила следующим образом: Ногайск - Токмак - ст. Попово до Днепра - Алешки. 21 сентября 1920 года декретом Совнаркома образовывается Южный фронт во главе с М. В. Фрунзе, который начал тщательно готовиться к предстоящей операции. В Москву, Ленину командующий фронтом М. В. Фрунзе телеграфировал, что «в успехе предстоящих боев... не сомневаюсь».

В директиве Комюжфронтом М. В. Фрунзе от 19 октября 1920 года частям Красной Армии предписывалось: «...разбить армию Врангеля... отрезать противнику пути отступления в Крым и наступлением на восток разбить резервы армии Врангеля в районе Мелитополя».

А между тем в Северной Таврии Врангель не терял времени. По правому берегу р. Молочной была сооружена мощная линия обороны, целью которой было остановить наступающие части Красной Армии со стороны севера и Донбасса.

Местное население, видя подготовку врангелевской армии к позиционной обороне близ Мелитополя, растерялось...

Вот как вспоминал эти дни участник событий Г. Раковский.

В этот момент, - рассказывал мне генерал для поручений при Врангеле Артифексов, - неприятельская конница находилась почти на самой железной дороге, верстах в шестнадцати от Мелитополя. Наш поезд пришел в Мелитополь тогда, когда город находился в страшной панике. Все думали, что уже наступила катастрофа, что армия окончательно окружена большевиками, Мелитополь отрезан от Крыма. Приезд Врангеля поднял общее настроение.

Мало того, приезд Врангеля успокоил не только горожан, но и солдат и офицеров. Кульминацией «спектакля» стал праздник (11 августа 1920 г.) генералитета и местной буржуазии по случаю годовщины свадьбы Врангеля и его супруги, которую они отмечали в Мелитополе.

12 сентября Врангель в сопровождении главы Крымского правительства А. В. Кривошина, военных миссий Франции, Англии, США, Польши, Сербии, а также многочисленных зарубежных корреспондентов осмотрел линии обороны на р. Молочной. Вечером Врангель устроил в городе пышный парад, демонстрируя своим «гостям» боеспособность и выучку своей армии«.

Однако Врангель понимал, что успех его армии в борьбе с большевиками зависит от массовой поддержки местного населения, особенно крестьянства. Повод для «заигрывания» был...

Еще в апреле-мае 1920 года, когда в крае присутствовала Красная Армия и большевистские Советы решительно повели борьбу за выполнение продразвёрстки, многие крестьяне саботировали сдачу продуктов питания, особенно хлеба. Кроме того, местное население начало вести «партизанскую войну» против Красной Армии - были порчи железной дороги, телефонной и телеграфной связи.

Врангель, желая сыграть на «вопросе земли», как бы в пику советскому «Декрету о земле» издаёт свой «Земельный закон», по которому земля могла быть куплена только хлебом у государства или помещиков и только часть распределялась волостными Советами.

Естественно, такой «Закон» не мог удовлетворить местных крестьян. Повсюду ширилось недовольство «нововведениями» и присутствием врангелевской армии, которая грабила амбары... Крестьяне брались за оружие, часть уходила в Повстанческую армию батьки Махно.

Так, в августе-октябре 1920 года в селах Терпенье, Троицком, Богдановке во время обысков в сельских амбарах местные крестьяне взялись за оружие. Вновь вспыхнуло, как в 1919 году, восстание. Крестьяне разогнали местную администрацию, убили нескольких офицеров-врангелевцев.

Вот как подытожил результат врангелевской политики один из его соратников - Г. В. Немирович-Данченко. Он писал:

Как ни нелеп Советский строй, приходится однако признать, что многие из его декретов успели произвести такие глубокие изменения в народной психологии, что, может быть, было бы гораздо целесообразнее при освобождении тех или других местностей от красных... временно воздержаться от восстановления дореволюционных социальных отношений при помощи никуда не годного административного аппарата.

«Земельный закон» Врангеля не получил своего воплощения в жизнь... События на фронте разворачивались столь стремительно, что было не до «мирских» проблем.

А происходило следующее. М. В. Фрунзе наметил наступление на Перекоп на 28 октября 1920 года. 4-й армии предстояло ударить с севера на Мелитополь, а 13-й армии - освободить Токмак. Бои начались в назначенное время. Красные полки натолкнулись на организованное сопротивление врангелевских войск. 27 октября 1920 года крымская группа армии Махно рывком со стороны с. Пришиб - Б. Токмак налетела на Донской корпус и разгромила его. Вечером того же дня махновцы ворвались на северо-западную окраину города, где завязали бои 28 и 29 октября. Военные действия на подступах к Мелитополю приобрели затяжной характер. Город обороняли Марковская и Корниловская дивизии, три бронепоезда и кавалерийские части донцов.

Начало штурму врангелевских позиций на р. Молочной положила крымская группа Повстанческой армии во главе с Каретниковым. 28 октября 1920 года повстанцы незаметно подобрались к линии обороны в районе колонии Гейдельберг и штурмом опрокинули врангелевцев, полностью уничтожив самурский полк 6-й пехотной дивизии белой армии.

В оперативной сводке 13-й армии говорилось, что благодаря поддержке Повстанческой армии Махно в тылу врага быстрым ударом 30 октября 1920 года город был освобождён от Врангеля. Получены богатые военные трофеи: 100 вагонов боеприпасов, три бронепоезда, четыре аэроплана, два танка, 18 исправных орудий, два миллиона пудов зерна и много обоза.

На другом крыле фронта в районе с. Терпенье-Мелитополь к исходу 29 октября конный корпус Н. Д. Каширина и группа Н. В. Куйбышева (9-я стрелковая и 7-я кавалерийская дивизии) развили наступление и форсировали р. Молочную... В боях за город отличилась 4-я Богучарская стрелковая бригада, состоящая из пролетариев Москвы, Петрограда и Донбасса.

Однако 4-я и 13-я армии, наступавшие с северо-запада и запада, просчитались и позволили врангелевской армии выскользнуть из предполагавшегося «мешка». 2-я армия генерала Абрамова ушла к Перекопу - в Крым. Вскоре в Крыму врангелевская армия была разгромлена.

15 ноября 1920 года со станции Мелитополь, где около двух недель (с 4 ноября) находился штаб Южного фронта, М. В. Фрунзе телеграфировал Ленину:

Сегодня наши части вступили в Севастополь. Мощными ударами красных полков раздавлена окончательно южнорусская контрреволюция. Измученной стране открывается возможность приступить к залечиванию ран, нанесенных империалистической и гражданской войной. Революционный энтузиазм, проявленный Красной Армией в минувших боях, является порукой тому, что и на поприще мирного строительства трудовая Россия одержит не менее блестящие победы. Красные Армии Южного фронта шлют свой привет и поздравляют с победой рабочих и крестьян России и всего мира.

Северная Таврия была освобождена. В крае началось восстановление народного хозяйства. В городе и селах возобновили работу ревкомы, состоящие из рабочих и беднейшего крестьянства, создавалась народная милиция.

Однако тотальной победе большевиков мешали дислоцированные здесь части Повстанческой армии. Сам Махно и его окружение игнорировали приказы из Москвы. И вожди большевизма решили уничтожить союзников, ставших ненужными.

В ночь с 25 на 26 ноября должна начаться ликвидация остатков партизанщины... Все инструкции начотрядам мною даны лично в Мелитополе...", а 24 ноября в приказе Комюжфронтом более конкретно предписывал: с "махновщиной надо покончить в три счета. Всем частям действовать смело и решительно и беспощадно.

Первым шагом М. В. Фрунзе был вызов в Мелитополь махновских командиров Каретникова и Гавриленко, где они были арестованы и расстреляны между 23-26 ноября 1920 года.

Ленин, в свою очередь, не скрывал своего негативного отношения к вождю украинских крестьянских масс Н. Махно. В письме к Э. М. Склянскому он писал:

Надо ежедневно в хвост и гриву гнать (и бить, и драть) главкома С. С. Каменева и М. В. Фрунзе, чтобы добили и поймали... Махно.

Началась неравная, жестокая и беспощадная война, длившаяся около года. В августе 1921 г. Махно с небольшим отрядом бойцов ушел на румынскую территорию. Но память о крестьянском Батьке до сих пор живет в легендах края.

В 1920 году Добровольческая армия под руководством генерала Врангеля практически полностью была переведена в Крым. Численность белых составляла почти 25 тысяч человек. В основном она состояла из донцов, которых насчитывалось примерно 10 тысяч, остальная часть – кубанцы и небольшие подразделения. Боеспособностью обладали лишь войска генерала Слащева. Они удерживали северную часть Крымского полуострова и насчитывали 2 тысячи шашек и 3,5 тысячи штыков.

Полное наступление Красной армии берет свое начало в Северной Таврии. Бои начались в конце марта. 13-я армия наступала, но была отбита белогвардейцами, которые прочно закрепились на Перекопском перешейке. Это была существенная неудача красных, повлекшая за собой цепочку боевых неудач.

25 мая белые начали атаку, которая поддерживалась генералом Слащевем, и в результате врангелевцы смогли продвинуться к северо-востоку, при этом заняв большую территорию Северной Таврии и город Мелитополь. Жлоба со своим сводным корпусом подошел на помощь красным, но был полностью разгромлен белогвардейцами.

Летом ситуация стала критической, и советское командование перебросило туда свои сибирские резервы. Для разгрома Врангеля был создан Южный фронт, поступивший под командование Фрунзе. В советские войска вошла 6-я и 13-я армия, а 1 и 2 конные подразделения к ней присоединились несколько позже.

Белогвардейское командование приказало Слащеву, который командовал Заднепровскими частями, немедленно уничтожить Правобережные красные войска. Слащев нанес сильный удар, и красным пришлось отступить за Днепр. Лишь 51-я советская дивизия продолжала крепко держаться на Каховском плацдарме.

Именно в Сев. Таврии начался разгром войск Врангеля в Крыму. Наступил переломный момент в сторону красных, когда свежие Латышская и 15-я советская дивизии присоединились к 51-ой на плацдарме. С того момента все попытки нападения Врангеля отражали успешно. Он решил начать боевые действия на Кубани и Дону, но не рассчитал, и его отряд, который высадился рядом с Мариуполем, был полностью уничтожен советской армией.

Белогвардейцы понесли огромные потери во время этих боев, потеряв больше половины своей армии и вооружения. Но, тем не менее, они оставались довольно грозной силой, с которой необходимо было считаться.

Войска красных, которые насчитывали приблизительно 100 тысяч человек, начали наступление. Оставшаяся армия Врангеля на тот момент насчитывала уже 28 тысяч человек. Первой в атаку двинулась 6-я советская армия, а пара дивизий форсировала залив.

В это же время 152-я дивизия под началом Блюхера начала штурмовать Турецкий вал. Генерал Врангель попробовал изменить ситуацию в свою пользу, выслав конное подразделение на 15-ю дивизию. Но в подмогу красным подоспело войско Махно, и в результате они устояли, а заодно разгромили полностью и белогвардейский корпус Барбовича.

Всем оставшимся частям Врангеля пришлось отступить. 11 ноября блюхерская 151-я бригада смогла прорвать ополчение Врангеля с помощью подоспевшей латышской дивизии. За день было пройдено 4 белогвардейских рубежа.

Симферополь взяли 13 ноября, а 17-го Красная армия уже контролировала Крым полностью. Врангель с оставшимся войском эвакуировались вместе с беженцами в Турцию и Болгарию. Войска Врангеля были последним очагом белогвардейского сопротивления, и, одержав над ними победу, Красная армия окончательно завершила гражданскую войну, проведя полный разгром войск Врангеля в Крыму.

В ноябре 1920 года, после отступления с перекопских позиций до крымских портов, армия была эвакуирована в район Черноморских проливов , затем в Болгарию и в Королевство Сербов, Хорватов и Словенцев . Впоследствии бывшие военнослужащие Русской армии стали основой Русского Общевоинского Союза .

Состав

Русская армия барона Врангеля состояла из Штаба и пяти корпусов:

• Штаб - Военное управление, Военно-техническое управление, ВОСО, Главная квартира (Севастополь), отделение Генштаба, Управление обер-квартирмейстера, Военно-Морское управление, Особый отдел (контрразведка) и др. Начальник Штаба - генерал-лейтенант Шатилов П. Н.

• 1-й армейский (Добровольческий) корпус (Дроздовская , Марковская , Корниловская , Алексеевская дивизии). Командир - генерал-лейтенант Кутепов А. П.
• 2-й армейский корпус (13-я и 34-я пехотные дивизии, отдельная кавалерийская бригада). Командир - генерал-лейтенант Слащёв Я. А.
• Донской корпус (сформирован 1 мая 1920). Включал 2-ю и 3-ю Донские дивизии и Гвардейскую бригаду. С 4 сентября 1920 включен в 1-ю армию. Состав: 1-я и 2-я Донские конные и 3-я Донская дивизии. Командир - генерал-лейтенант Абрамов Ф. Ф.
• Сводный корпус генерал-лейтенанта Писарева П. К. (3-я конная и Кубанская казачья дивизии, также включал Терско-Астраханскую и Чеченскую бригады). Ранее входил в Кубанскую армию , 7 июля 1920 переформирован в Конный корпус.
• Конный корпус (сформирован 7 июля 1920 из Сводного корпуса) в составе 1-й и 2-й конных дивизий. С 4 сентября 1920 включен в 1-ю армию. Состав: 1-я и 2-я кавалерийские и 1-я Кубанская казачья дивизии, Запасной кавалерийский полк и конная сапёрно-подрывная команда. Командир - генерал-майор Барбович И. Г.
• Группа генерал-лейтенанта Улагая С. Г. - части, предназначенные для десанта на Кубань (1-я и 2-я Кубанские казачьи и Сводная дивизии и Терско-Астраханская бригада).

Непосредственно при штабе Русской Армии состояли иностранные военные миссии Японии , США , Франции , Польши , Сербии , Великобритании . При штабе Русской армии действовали политические и информационные части, а также культурно-просветительские отделения. В состав Русской армии входили также авиационные части (6 авиационных отрядов), танковые части (два дивизиона) и бронепоезда (4 бронепоездных дивизиона; ком. - генерал Иванов), позиционные артиллерийские части (две бригады и два дивизиона). Для подготовки кадров действовали Константиновское, Александровское, Корниловское, Кубанское Алексеевское военные и Сергиевское артиллерийское училища и военные курсы.

Численность армии: к маю 22-27 тыс. шт. и саб. (в Крыму в начале 1920 находилось около 3,5 тыс. чел. и с Северного Кавказа было переброшено в общей сложности 35-40 тыс.). К началу июня 25 тыс. шт. и саб. В сентябре 1920 армия со всеми тыловыми учреждениями насчитывала около 300 тыс. чел., из которых на фронте около 50 тыс., около 80 тыс. в военных лагерях и ок. 30 тыс. раненых. Боевой состав армии в сентябре не превышал 30-35 тыс. чел. (в середине сентября 33 тыс.), в октябре - 25-27 тыс. Из имевшихся в Русской Армии 50 тыс. офицеров непосредственно в боевых порядках находилось 6 тыс., 13 тыс. в ближайшем тылу и 31 тыс. в тылу (считая больных и раненых).

В борьбе с большевиками

Несмотря на то, что к началу 1920 года продовольственная и техническая базы Русской армии были истощены (армия содержалась исключительно за счёт местного населения), тем не менее она была достаточно боеспособной силой, успешно сдерживавшей натиск Красной армии вплоть до осени 1920 года. К весне 1920 года, после успешной защиты Крыма силами корпуса Слащёва, основной тактической задачей Русской армии был выход из Крыма и прорыв в Северную Таврию, где она планировала пополнить запасы продовольствия и соединиться с частями войск главы Директории УНР Симона Петлюры , с которым Врангель вёл переговоры.

В ходе успешно проведённой операции в июне 1920 года (см. разгром конной группы Жлобы) частям Русской армии удалось вырваться из Крыма и прорваться к Донбассу . Однако в августе дальнейшее наступление Русской армии было остановлено, в том числе, в связи с поражением под Каховкой , по всему фронту в Северной Таврии продолжались ожесточенные бои, практически без перерывов. Попытка высадить десант на Кубани под руководством генерал-лейтенанта С. Г. Улагая , в начале вполне успешная, в итоге закончилась неудачей. Таманский десант генерал-майора Харламова также потерпел поражение в конце августа 1920 года. В боевых операциях Русской армии содействовали Армия возрождения России генерала Фостикова М. А. , а также некоторые партизанские формирования Украины (в частности, «особый партизанский отряд» атамана Володина, впоследствии включённый в Русскую армию).

Последнее мощное наступление частей Русской армии в сентябре-октябре 1920 года, в ходе Заднепровской операции потерпело неудачу. Одновременно с данной операцией, очередное наступление на Каховский плацдарм второго армейского корпуса под командованием генерала Витковского завершилось безрезультатно и с большими потерями. Подтянув резервы и добившись 4-5 кратного превосходства, Фрунзе перешёл в наступление и в течение ожесточенных недельных боев выбил Русскую Армию Врангеля из Северной Таврии. В результате белые части вновь были изолированы в Крыму . Войска Южного фронта совместно с махновцами провели Перекопско-Чонгарскую наступательную операцию, целью которой было взятие Перекопа и Чонгара и прорыв в Крым . Наступление на главном направлении удара было осуществлено силами 51-й дивизии Блюхера , 15-й дивизии,

В конце сентября месяца Врангель сосредоточивает почти все силы Кутепова (развернувшего в армию 1-й, 3-й армейские корпуса и корпус Барбовича) в направлении Александровска, берет Александровск и затем Синельниково. Создав таким образом зону перед Александровском, переправляется через Днепр южнее Кичкас и предпринимает операцию наподобие той, которую я ему рекомендовал в июле, только без обеспечения со стороны Екатеринослава и без занятия Николаева - Вознесенска и наступления оттуда, то есть что-то куцое, точно страница, вырванная из книги, и, как все неполное, обреченное на неудачу.

Наступление идет удачно, захватываются пленные, пулеметы, орудия. В районе Балино на Покровское начинается вторая переправа белых в поддержку Александровска. Встретивший меня на улице генерал Артифексов (генерал для поручений при Врангеле) сказал мне: "Ну, что же? Вопреки вашим уверениям, как видите, мы побеждаем". Мне пришлось с ним согласиться, но вместе с тем я заметил: "Ведь я в тылу, а вы знаете мое мнение о тыле; очень рад, если я ошибся, но боюсь, что я в данном случае окажусь правым". Артифексов замахал руками и, весело посвистывая, пошел своей дорогой.

Между тем войска Кутепова наступали от Александровска прямо на запад во фланг и тыл каховской группе. Атакой красной конницы (всего одной бригадой) в первую голову были разбиты белые у Покровского, а потом уже всей 2-й конной армией в районе Шолохова красная конница прорвала фронт Кутепова, смяла конницу Барбовича и заставила 3-й корпус бежать к переправам, бросая пулеметы и орудия. 14 октября было разгромом войск Кутепова, самых боеспособных в то время частей Врангеля.

Это время было опять минутой слабости. Меня убедили написать Врангелю письмо с указанием об удручающем впечатлении неудач на фронте. Ожидая неудач от такого командования и такого ведения дел, я все же был поражен. Принужден сознаться в отсутствии определенного мнения у меня самого в тот момент. Врангель ответил мне очень милым письмом, но с уверением, что на фронте все идет великолепно.

Тыл волновался, обвиняя меня в дезертирстве и в том, что я умышленно пользуюсь "французским вопросом", чтобы не ехать на фронт. Доходило до того, что мне это говорили в лицо (конечно, люди, знавшие меня, в виде дружеского укора).

Красные между тем развивали наступление на таганрогском направлении - 8000 штыков и 2000 шашек; группа начальника дивизии 9-й стрелковой - 4000 штыков и 5500 шашек; никопольская группа - 10 500 штыков и 9500 шашек; каховская группа - 22500 штыков и 3000 шашек; тут же была 1-я Конная армия в составе 6000-7000 шашек. В районе Александровска - резерв около 6000 штыков и 500 шашек. Итого 51 000 штыков и 27 000 шашек. Группировка сил явно указывала главный удар в сторону Перекопа. Наличие крупных масс конницы позволяло одновременно делать налет и на тыл сальковского направления.

Врангель этому противопоставлял около 50000 штыков и около 25000 шашек, растянутых по фронту, главным образом в северо-восточном и восточном направлениях.

Вынужденный вести борьбу по внутренним операционным линиям, он, растянув войска всюду, не оставил себе крупного резерва, а части Кутепова, кроме того, только что были разбиты на правом берегу Днепра. Управление Врангелем было потеряно.

У Каховки был смят растянувшийся по побережью, желая прикрыть все, 2-й корпус Витковского и побежал к Перекопу, где имелся еще 3-й корпус Скалона, составлявший со 2-м корпусом и кубанцами 2-ю армию генерала Драценко (героя кубанского поражения белых).

Красные, преследуя пехотой 2-ю армию, бросили свою конницу от Каховки на Сальково - на тылы 1-й армии Кутепова и Донского корпуса Абрамова. И их войска должны были бежать вперегонки, пробиваясь к Сальковскому перешейку. Произошло то, о чем я предупреждал.

Подробностей этого бегства я не знаю, потому что в тылу все усиленно скрывалось, так что могу передать только рассказы обозных беженцев и кое-какие отрывочные сведения из ставки. Суть дела заключалась в том, что академически правильно задуманный красными маневр Врангель позволил провести в жизнь, как добросовестный и хорошо выученный обозначенный противник.

Несмотря на то, что план красного командования или его возможность были ясны еще в августе месяце благодаря упорному удерживанию и устройству каховского плацдарма, Врангель, желавший все прикрыть в Северной Таврии, резерва, как я уже сказал, не оставил. Буденный блестяще использовал положение и врубился в обозы белых в районе Ново-Алексеевки. Правда, пробившиеся с севера части донцов и Кутепова проложили себе дорогу назад, но ради этого должны были спешно уйти с фронта, да и конница для длительного удержания чего-нибудь не годится. Одним словом, конная операция красных была блестяща. Но красная пехота и вообще все части, преследовавшие белых, должны были бы поторопиться - тогда не ушел бы никто из армии Северной Таврии. Тут же разгром был главным образом моральный и обозный .

Интересный инцидент произошел при встрече моей с Врангелем, когда я, будучи вызван в ставку и не застав ее в Севастополе, был отправлен в Джанкой. При моем входе он метался по салону своего вагона. Еле успев поздороваться, он потащил меня к карте, и произошел приблизительно следующий разговор. Врангель: "Вы знаете, Буденный здесь" (палец ткнулся в Ново-Алексеевку).

Сколько?

6-7 тысяч.

Откуда он, с неба или... Каховки?

Шутки неуместны: конечно, с Каховки.

Значит, мои расстроенные нервы оказались правы. К сожалению, они расстроились еще больше. Вы хотите знать мнение расстроенных нервов? Если да, они просят изложения обстановки.

Кутепов по радио из Петровского о частях своих не говорит. Думаю, при концентрическом отступлении к Салькову сосредоточились. Ново-Алексеевка занята противником неизвестной силы, не конницей. На Кутепова и донцов с севера и востока не наседают. Драценко в Перекопе, его силы собрались к нему, настроение плохое. Красные заняли Чаплинку. Что вы думаете?

Есть ли у вас кто-нибудь в Сальково?

Там Доставалов (начальник штаба Кутепова) с 2000 штыков Кутепова, и я ему с тыла собрал около 1500 штыков.

Дайте взвесить... Мои расстроенные нервы говорят мне, что это есть момент необходимости присутствия старшего начальника. Я бы отдал приказ: Доставалову атаковать Ново-Алексеевку, Кутепову об этом сообщить по радио, и атака в направлении Сальково -одновременно. Буденный принужден будет отойти, ему остается лазейка к северо-востоку, надо ему ее дать -мы слишком слабы, чтобы толкать его на спасение своих частей, иначе он будет серьезно драться. Собрать донцов (конных) и Барбовича, и с Кутеповым и вами во главе - на Чаплинку во фланг и тыл каховской группе красных. Ведь это будет около 20000 шашек. Вот общий план. Мелочи: надо узнать, куда отойдет Буденный, куда поставит заслон. Но Крым пока что будет спасен, потом можно будет проводить мой план его защиты и замирения с красными.

Да, вы правы, я с вами согласен. Это будет красивая операция. Надо будет приказать собирать все донесения и приказы: важно для истории. Я сейчас переговорю с Павлушей (Шатилов).

На том мы расстались. Я вернулся в Севастополь и был страшно удивлен, узнав, что главком тоже вернулся туда же. Кутепов пробился назад вместе с Абрамовым. А Врангель предпринять операцию и выехать впереди войск не рискнул. Белые были загнаны за перешейки и расположились в окопах, оплетенных проволокой и расположенных прямолинейно один за другим на расстоянии 1-2 верст, без всяких приспособлений для жилья. Морозы наступили до 16 градусов. Была обстановка, подобная началу 1920 года, только войск насчитывалось 60000 человек (строевых частей, приехавших в Константинополь, а сколько еще было брошено в Крыму). Что испытали эти несчастные, загнанные люди, не знавшие, за что они дерутся, трудно описать. Если это испытывали люди, подобные мне, это им поделом: они действовали сознательно и боролись за определенные идеи, но те, эта масса солдат и офицерства, в особенности последняя, которая сама часто была из прежних солдат, то есть тех же крестьян, они-то при чем?

Вот это вопрос, который заставлял меня очертя голову бросаться впереди цепей при первой обороне Крыма и который заставлял меня так долго колебаться уже тогда, когда я ушел после каховского боя в отставку. Отлично сознаю, какой вред я этим принес, сознаю в особенности теперь, когда деятельно занялся своим политическим образованием, но как было поступить иначе тогда? Одно скажу: от понятия чести никогда не отступался; то, что обещал, я сделал, и, уже отойдя от дела, я переживал за других ужасы, на которые их обрекли деятели белых, метался от одного решения к другому, то возмущаясь Врангелем и его присными, то готовый с ними помириться, лишь бы избежать катастрофы.

Окончательно растерявшийся Врангель для обороны перешейков решил сделать перегруппировку, то есть на более доступное перекопское направление направить более крупную армию Кутепова, а на чонгарское - посадить Драценко; по ходу же отступления Кутепов был на Чонгаре, а Драценко - на Перекопе, и началась рокировка (хорошо она проходит только в шахматах). Для защиты Крыма Врангель хотел использовать части, оставшиеся в Польше, и хотел туда сплавить меня, но этот его план сам собою отпал благодаря крушению Крыма.

В доказательство своей окончательной растерянности Врангель сам остался в тылу, у судов, а Кутепова назначил защищать Крым и производить рокировку войск. Красные же не захотели изображать обозначенного противника и атаковали перешейки. Часть людей в это время сидела в окопах, часть ходила справа налево и слева направо, но под натиском красных все вместе побежали.

Были отдельные случаи упорного сопротивления, были отдельные случаи геройства, но со стороны низов; верхи в этом участия не принимали - они "примыкали" к судам. Что было делать рядовым защитникам Крыма? Конечно, бежать возможно скорее к судам же, иначе их предадут на расправу победителям. Они были правы. Так они и поступили.

11 ноября я, по приказанию Врангеля, был на фронте, чтобы посмотреть и донести о его состоянии. Части находились в полном отступлении, то есть, вернее, это были не части, а отдельные небольшие группы; так, например, на перекопском направлении к Симферополю отходило 228 человек и 28 орудий, остальное уже было около портов.

Красные совершенно не наседали, и отход в этом направлении происходил в условиях мирного времени.

Красная конница вслед за белой шла на Джанкой, откуда немедленно же выехал штаб Кутепова на Сарабуз. В частях же я узнал о приказе Врангеля, гласившем, что "союзники" белых к себе не принимают, за границей жить будет негде и не на что, поэтому кто не боится красных, пускай остается. Это было на фронте. В тылу же в Феодосию и в Ялту пришла телеграмма за моей подписью, что прорыв красных мною ликвидирован и что я командую обороной Крыма и приказываю всем идти на фронт и сгружаться с судов. Автора телеграммы потом задержали: это оказался какой-то капитан, фамилии которого не помню. Свой поступок он объяснил желанием уменьшить панику и убеждением, что я выехал на фронт действительно для принятия командования. И в Феодосии, и в Ялте этому поверили и, помня первую защиту Крыма, сгрузились с судов: из-за этого произошла сильная путаница, и потом многие остались, не успев вторично погрузиться.

Эвакуация протекала в кошмарной обстановке беспорядка и паники. Врангель первый показал пример этому, переехал из своего дома в гостиницу "Кист" у самой Графской пристани, чтобы иметь возможность быстро сесть на пароход, что он скоро и сделал, начав крейсировать по портам под видом поверки эвакуации. Поверки с судна, конечно, он никакой сделать не мог, но зато был в полной сохранности - к этому только он и стремился.

Когда я 13-14 ноября ехал обратно, то в тылу всюду были выступления в пользу красных, а мародеры и "люмпен-пролетариат" разносили магазины, желая просто поживиться. Я ехал как частное лицо, и поэтому на мое купе II класса никто не обращал внимания, и я мог наблюдать картины бегства и разгул грабежа. В ту же ночь я сел на случайно подошедший ледокол "Илья Муромец", только что возвращенный французским правительством Врангелю и вернувшийся "к шапочному разбору" .

Мой доклад по телеграфу Врангелю гласил, что фронта в сущности нет, что его приказ "спасайся, кто может" окончательно разложил его, а если нам уходить некуда, то нужно собрать войска у портов и сделать десант к Хорлам, чтобы прийти в Крым с другой стороны.

Для моей жены, правда, было отведено место на вспомогательном крейсере "Алмаз", который к моему приезду уже вышел в море, а для меня места на судах не оказалось, и я был помещен на "Илью Муромца" по личной инициативе морских офицеров.

Туда же я поместил брошенные остатки лейб-гвардии Финляндского полка с полковым знаменем, под которым служил часть германской войны, и выехал в Константинополь. Прибыв в Константинополь, я переехал на "Алмаз", туда же скоро приехал и Кутепов. Последний страшно возмущался Врангелем и заявил, что нам нужно как-нибудь на это реагировать. Мне пришлось ему сказать, что одинаково надо возмущаться и им самим, а мой взгляд, что армия больше, по-моему, не существует.

Кутепов возмущался моими словами и все сваливал на Врангеля. Я ему на это ответил: "Конечно, его вина больше, чем твоя, но это мне совершенно безразлично: я все равно ухожу, отпустят меня или нет. Я даже рапорта подавать не буду, чтобы мне опять не делали препон, а только подам заявление, что я из армии выбыл: мои 7 ранений (5 в германскую и 2 в гражданскую войну) дают мне на это право - об этом ты передай Врангелю". Тогда Кутепов заявил: "Раз ты совершенно разочаровался, то почему бы тебе не написать Врангелю о том, что ему надо уйти? Нужно только выставить кандидата, хотя бы меня, как старшего из остающихся".

О, это я могу сделать с удовольствием, - ответил я. - Твое имя настолько непопулярно, что еще скорее разложит армию. - И написал рапорт, который Кутепов сам повез Врангелю.

Я же съехал на берег, чтобы не находиться на "территории" Врангеля, и стал продумывать дальнейшую роль белой армии с точки зрения "отечества". Мои размышления привели меня к заключению, что она может явиться только наймитом иностранцев (конечно, кричать об этом громко было нельзя), и потому я занялся работой на разложение армии. Врангель предал меня "суду чести", который специально для этого учредил, но на этот суд меня не вызывали, так как что же могли инкриминировать частному лицу, желающему говорить правду про армию и ее цели? Суд приговорил меня заочно к исключению со службы - большего он сделать не мог. Это дало мне еще лишний козырь, и я мог выпустить брошюру "Требую суда общества и гласности". Правда, писал ее не я, а генерал Киленин, но в момент набора книги контрразведка так стала запугивать, что Киленин испугался. К тому же французская контрразведка изъяла всю переписку, касавшуюся роли французов в крымской обороне. Все это привело к тому, что Киленин отказался поставить свое имя на брошюре, которая почти целиком состояла из моих документов. Тогда я, уже связанный получением задатка и неустойкой, должен был срочно поставить на книжке свою фамилию и попросить заменить слова "комкор" и "Слащов" словом "я".

Книжка получилась куцая, малопонятная, без надлежащего освещения и полноты описываемых событий, но все же она своей цели достигла. Ее печатание шло с трениями - выпал шрифт, но все-таки ее напечатали, и 14 января 1921 года она вышла в свет. За нахождение ее у кого-либо в Галлиполи (где была помещена армия Врангеля) жестоко карали, но она там распространялась. Мною руководила не жажда мести, а полное сознание, что эта заграничная армия может быть только врагом России, а я стоял на платформе "отечества" и с этой, а еще не с классовой точки зрения видел в ней врага. Ко мне обращались украинцы (Маркотунская организация ), я и им советовал вызвать от Врангеля украинцев и при помощи их устроил настоящую свару между двумя "правительствами". Идеей защиты вверившихся людей я уже связан не был. Следя дальше за армией и действиями Врангеля и Кутепова в Галлиполи, за переговорами с иностранцами о нападении на РСФСР еще в 1921 году, за посылкой туда людей для поднятия восстаний, я все более и более убеждался в преступности существования этой армии. Мой разговор с заехавшим ко мне из английской контрразведки капитаном генштаба Уокером по тому же поводу еще больше укрепил мое мнение, и разговор с лицом, приехавшим из Москвы, нашел во мне глубоко подготовленную почву для гласного разрыва с белыми и переезда в Советскую Россию.

Примечания

Оценивая действия 1-й Конной армии, автор, поскольку дело касалось С.М. Буденного, проявил тактичность, обычно не свойственную ему при оценке чужих неудачных операций. 18 (31) октября ударная группа 1-й армии генерала А.П. Кутепова в составе Дроздовской дивизии генерала А.В. Туркула и трех конных дивизий отбросила 14-ю кавдивизию А.Я. Пархоменко от села Рождественского на запад, а Донской корпус у Ново-Алексеевки потеснил 4-ю кавдивизию С.К. Тимошенко. Таким образом, 1-я Конная армия, дивизии которой проявили медлительность и нерешительность, не выполнила приказа командующего Южным фронтом М.В. Фрунзе по окружению и уничтожению Русской армии в Северной Таврии, открыв ей пути отхода в Крым, куда 19-20 октября (1-2 ноября) по Чонгарскому мосту и Арабатской стрелке ушли главные силы белых.

В феврале 1920 г. при эвакуации Одессы французский флот захватил русские коммерческие суда, рассматривая их как компенсацию затрат на поддержку ВСЮР. Начиная с лета французы возвратили в Крым большую часть транспортов.

С.К. Маркотун - бывший личный секретарь украинского гетмана П.П. Скоропадского. В ноябре 1919 г. в Париже им и его сторонниками был образован "Украинский национальный комитет" для борьбы с "самостийным" движением на Украине. Основные пункты программы: 1) Украина входит в "федеративную Россию" с правами самоуправляемой национальной области, 2) широкая аграрная реформа для создания класса "мелких земельных собственников". Комитет поддерживал П.Н. Врангеля, его представители в Крыму координировали свою деятельность с "Правительством Юга России". П.Н. Врангель, в свою очередь, считал комитет противовесом "самостийнику" С.В. Петлюре, стороннику отделения Украины от России и ее союза с Польшей.